С наскока, я не смогла найти, что именно побудило Торкелла Длинного покинуть Англию и отправиться в Данию, где его явно не ждали сыновья Свена Вилобородого. Кое-где просто говорится, что Торкелл отшатнулся от Этельреда из-за гибели своего брата. Очевидно, речь идёт об обстоятельствах, в которых осуществилось «отвоевание» Англии у викингов.

Отвоевания, собственно, не было – Кнут со своими войсками убрался вполне добровольно, хоть и под давлением обстоятельств. То есть, вместо сражений с врагом, войска Этельреда сосредоточились на карательных экспедициях в области, поддержавшие в своё время викингов. Плата за неправильно сделанный выбор оказалась высокой. Линкольншир, действующий в качестве активного союзника датчан, был разорён, сожжён, многие жители безжалостно истреблены. Очевидно, заодно досталось и людям Торкелла Длинного.



На таких кораблях передвигалась армия Кнута

читать дальшеВ общем, Торкелл посадил своих викингов на корабли и вывел на рейд, а сам отправился в Данию. Об этих событиях говорят как саги самих викингов, так и хроники правления Кнута, но Элеанор Паркер справедливо предупреждает, что полагаться на их стопроцентную историчность нельзя. Часть саг писалась для восхваления Торкелла, часть – для восхваления Кнута. Так что лучше придерживаться логики.

Нет, Торкелл не приехал покаяться. Нет, ему не разонравилась Англия. Но ему категорически разонравился король Англии. И нет, не только из-за того, что кто-то из войска Этельреда шуганул людей Торкелла, и убил его брата. Торкеллу не понравилось вырисовывающееся будущее Англии. Кто бы ни стал следующим королём, Эдмунд Железнобокий, или сын нормандской принцессы, это не оставляло места Торкеллу, которому платили просто за его присутствие в Англии, и платили много. За Эдмундом был даже Данелаг, а датчане были уже не те. Харальд, брат Кнута, был хорошим администратором, но он не смог бы стать душой будущих набегов, ему не понадобились бы викинги-наёмники. Соответственно, они бы не понадобились и Эдмунду. За сыновьями же Эммы были норманны. Так что отправился Торкелл к Кнуту с деловым предложением.

Он прибыл к берегам Дании всего с девятью кораблями – подходящий эскорт, чтобы не выглядеть ни беглецом, ни угрозой. Он бросил якорь на рейде, и отправил к Кнуту посланников за разрешением войти в порт. Кнут, который, к тому моменту (май-июнь 1015-го года) уже понял, что в Дании ему ничего не светит, и набрал людей для похода на Англию, разрешение дал. Торкелл проинформировал Кнута о последних событиях в Англии, о расколе в королевской семье, о том, как убийства в Оксфорде оттолкнули аристократию королевства от Этельреда, о том, что Линкольншир жаждет мести, и о том, что сам Этельред начал сильно прихварывать. Настолько сильно, что вряд ли сможет повести за собой армию лично, что в те времена имело огромное, почти решающее значение. Он предложил Кнуту свою армию – тридцать кораблей, ждущих только сигнала у берегов Англии, и напомнил, что оба они знают Англию вдоль и поперёк.

Торкелл оставался с Кнутом целый месяц. Можно даже не сомневаться, что пассаж о том, что Англия досконально знакома им обоим, был простой вежливостью. Торкелл, который сидел в Англии последние шесть лет, с 1009-го года, знал страну действительно от края до края. Кнут был для такого знания слишком молод. Можно также не сомневаться, что присутствие Торкелла рядом с Кнутом значительно увеличило количество желающих вложиться в экспедицию, и принять в ней участие. Торкелла знали, у него была репутация. У Кнута – пока нет. Но и Кнут был нужен Торкеллу. Потому что Торкелл, со всем своим опытом и всей грозной репутацией, был всего лишь предводителем викингов-наёмников, тогда как Кнут – преемником короны своего отца, короля Свена, который был вполне официально коронован английской короной, даже если витан потом и решил, что это был неправильно.

В общем, будущие завоеватели неспешно и обстоятельно собрались, обсудили план кампании, и отплыли.
Знали ли в Англии о планах датчан? Возможно, потому что практически в то же время (начало сентября 1015-го года), как викинги высадились в Сандвиче, Эдмунд Железнобокий объявил сбор армии. В то же самое время, Эдрик Стреона тоже собрал армию – от имени короля, предположительно, потому что сам король Этельред продолжал болеть, и толку от него не было никакого. По идее, обе армии должны были объединиться, и сразиться с захватчиками, но проблема была в явной вражде между лидерами.

Надо признать, что у Эдрика Стреоны была отвратительнейшая репутация уже в его время. Не было ничего, что он не сделал бы ради выгоды, но вот эту черту его современники ещё поняли бы. Но Эдрик, похоже, во всём заходил слишком далеко чисто для собственного удовольствия. Эдмунд, знавший, что его отец умирает, имел все основания не доверять своему вынужденному союзнику, потому что Эдрик Стреона совершенно точно не хотел видеть его королём, потому что коронация Эдмунда была бы смертным приговором для Стреоны. Королеву Эмму ни тот, ни другой в расчёт тогда не принимали – кем она была без мужа? Матерью малолетних принцев? Значит, Стреона, по мнению Эдмунда, должен был переметнуться к Кнуту. Что он и сделал, собственно, оставив Эдмунда буквально в канун сражения без 40 кораблей. Но Эдмунд, который был готов к такому повороту, сумел уклониться от сражения, и сохранил, таким образом, свою армию.

Впрочем, ещё до того, как Эдмунд и Стреона раскачались с армиями, Кнут уже прошёл через Кент в Уэссекс, прошёлся по Дорсету, Уилтширу и Сомерсету. И тут Эдрик Стреона перешёл на сторону датчан. Вообще, очень похоже на то, что возвращение Кнута в Англию не встретило большого сопротивления. Единственная битва, о которой говорят и Англосаксонские Хроники, и Экономикум Эммы, случилась в 1016-м году. Период длиной в целых десять месяцев завоевания страны чужеземцами, знаменателен только отсутствием описаний того, что происходило.

Конечно, инвазия датчан сильно отличалась от стратегии норманнов в недалёком уже будущем. Норманны действительно покоряли страну. Основательно, шаг за шагом, с обустройством крепостей и переписью всего, что попадалось на глаза, с организацией административной власти. Викинги, похоже, ничего подобного на 1015-й год не делали. Очевидно, всё происходило так же, как и во времена коронации Свена, когда сыновья короля Этельреда совершенно спокойно оставались в Англии.

То есть, силы Кнута и Эдварда оперировали себе каждый в своём углу, а остальная страна продолжала жить повседневной жизнью.

Элеанор Паркер указывает, между тем, на одну любопытную особенность Англосаксонской Хроники: описывая вторжение Кнута в Англию, летописец называет его «король Кнут». В самом деле, тяжело больной Этельред жил до апреля 1016-го года, но он не был активен. То есть, его как бы и не было. Эдмунд не был коронован, естественно, потому что отец был ещё жив. Так что единственным из этой троицы, кого хотя бы на короткий момент, после смерти короля Свена, назвали королём, был Кнут.

Чем они все занимались битых десять месяцев?

Предположительно, выясняли союзы и лояльности местных танов и прочей знати. Для того, чтобы покорить страну, недостаточно напялить на себя корону предыдущего короля и усесться на его кресло. Свен этого, похоже, не понимал, зато понимал Кнут, получивший уникальнейшую возможность учесть ошибки своего предшественника. Свен, в общем-то, никогда не видел Англию своей вотчиной. Скорее, сундуком, из которого всё ценное можно увезти домой. Для Кнута, Англия была тем домом, в котором ему предстояло жить.