Причина, по которой добрый католик и совестливый человек Кромвель стал центральной фигурой драматического расформирования монастырей Англии и гонений на католическую церковь, проста до невозможности. Это произошло потому, что другой добрый католик, король, от которого зависело благосостояние и сама жизнь Томаса Кромвеля, ненавидел две вещи: противостояние его «хочу» и дефицит в бюджете.



читать дальшеВ начале 1530-х годов «хочу» короля сконцентрировалось на желании начать жизнь с нового листа. И этому желанию противостояла церковь. С точки зрения короля Гарри, противостояла подло и глупо. Подло, потому что без новой жены возможность обеспечить династию наследниками мужского пола была равна нулю. А на чаше весов стояла именно судьба династии, будущее всего королевства. Глупо, потому что король всегда был верным сыном церкви, грезящим о титуле Защитника Веры.

В те далекие годы более умный папа смог бы заполучить в лице Генриха VIII Английского верного сторонника и свирепого защитника. Потому что в 1530 году король, не смотря ни на что, был еще довольно наивен и прямолинеен. Что касается вечного недостатка денег, которые скуповатый, вообще-то, Гарри очень любил тратить на себя и свои «хочу», то наличие у церкви того, чего не хватало ему, короля чрезвычайно раздражало.

Но не только король начал хмуриться в сторону Рима. Палата общин дозрела до того, чтобы открыто выразить возмущение властью церковных прелатов, их богатством и влиянием на повседневную жизнь любого и каждого англичанина. Проще говоря, в своих отношениях с властью, добрые буржуа хотели бы выкинуть один фильтр. Палата общин предложила в своей петиции к королю запретить церковникам занимать общественные посты, заниматься торговлей, сдавать в аренду землю и вообще выжимать профит из чего бы то ни было.

Для Кромвеля, опасность движения в сторону противостояния католической церкви состояла в том, что король был и оставался человеком набожным, и католиком до последнего вздоха. И его «хочу» имели опасную для его министров тенденцию быстро превращаться в «не хочу». У Большого Гарри было, как минимум, семь пятниц на неделе. Вероятно - гораздо больше. Увлекающийся человек был.

К счастью для Кромвеля, союзники у него были. Невольные, конечно, и преследующие свои цели, но зато какие! Норфолк всегда был на стороне короля, Саффолк (Бэндон) – тоже. Не без выгоды для себя и выживания ради, но у Норфолка-то точно преданность короне была личным кредо. О Брэндоне сказать что-либо определенно сложно. Он доказуемо был корыстен до полной беспринципности, но, вроде, никогда не противоречил королю. Даже в ситуации, когда дома его прессовала Мэри Роуз Тюдор, не уступавшая брату в силе характера. Сильным союзником Кромвелю было и семейство Болейнов с Анной в первых рядах. Впрочем, подозреваю, что мозговым центром этой ударной группы был именно сэр Томас, папаша. Он знал своего суверена чуть ли не с пеленок, и он знал не хуже Кромвеля, куда обратить усилия для того, чтобы потрафить королю. В отличие от Кромвеля, он знал, как.

К 1528-29 году в жизни короля произошла еще одна маленькая трагедия, о которой никогда не пишут и на которую не обращают внимания. Просто признается фактом, что король тяжело брался в эти годы за чтение и почти совсем перестал писать. Когда писал, текст был довольно сбивчивым – на мой взгляд. Но ведь в ранне-подростковом возрасте этот человек поразил самого Эразма Роттердамского своим изяществом письма, способностями логически излагать тезисы и своей начитанностью. Они переписывались, и не через секретаря. Этот человек ежедневно обменивался записками со своей обожаемой тогда женой, Катариной Арагонской. Очевидно, не зря его величество Скряга так оберегал сына от турнирных упражнений, король таки получил в какой-то момент по шлему, и с последствиями.

Так или иначе, сэр Томас Болейн, очевидно, знал, что делал, и вскоре Анна Болейн подсунула своему царственному любовнику совсем тоненькую книжицу Obedience of a Christian Man реформиста Уильяма Тиндейла, которая, помимо прочего, ратовала за полную и абсолютную власть короля над своими подданными. Обоснованием для такого утверждения служил растянутый до предела библейский тезис «чти отца своего и мать свою» - согласно лютеранской доктрине, патриархальность должна была быть моделью для всех отношений в обществе. «Кто противостоит королю, противостоит Богу», - утверждал Тиндейл. Он признавал, что король может случиться и не совсем удачный, и даже совсем неудачный. Но – он все равно был даром Бога своим подданным, а к божественным подаркам полагается относиться с пиететом.

Разумеется, король Гарри, ранее с протестантской литературой не сталкивавшийся, отреагировал именно так, как было замыслено и автором книжицы и Болейнами: прочел от корки до корки и не пожалел позитивных комментариев, вплоть до «ее надо прочесть всем королям». После того, как король попался на удочку, ему предложили следующую книжку, тоже тощенькую – A Supplication for the Beggars. Автор, юрист Саймон Фиш, уже открыто утверждал в ней, что клерикальная власть в королевстве во многих областях узурпирует власть королевскую, и что церковь прибрала слишком большие земные богатства, которыми не расположена делиться с бедными.

Кромвель читал эти книги, принимал участие в заседаниях комиссий парлимента, где обсуждались злоупотребления церкви, и делал выводы. Но пока он все еще не высовывался в первые ряды, избегая политических альянсов и интриг. Он работал и консультировал по поводу финансов королевства, продолжая практиковать как независимый юрист и частный банкир (или, скорее, ростовщик).