Генри III - 21: солнце после бури

В ноябре 1233 года ссора Генри III с Ричардом Маршаллом достигла точки, после которой никакое примирение или компромиссы уже не были возможны. Ведь Ричард Маршалл глубочайше оскорбил его величество, разбив его превосходящие силы в ночь 25 ноября под Монмутом. Самым обидным для самолюбия короля было то, что графа там ожидали, то есть это была засада. Как истинный христианин, Генри III всё-таки предложил графу под Рождество примирение, но тот, ожидаемо, в это предложение не поверил. Король снова потерял самообладание и посоветовал Маршаллу вспомнить судьбу Бедфордского замка. В ответ Маршалл разграбил и сжег Шрюсбери. И всё-таки граф Ричард решился появиться на заседании совета 2 февраля 1234 года, чтобы представить Генри III все свои претензии в присутствии свидетелей. Это был мудрый ход, разом подрезавший крылья слухам и домыслом относительно того, какого цвета кошка перебежала дорогу между этими двумя.



Ричард Маршалл по мнению ии

читать дальшеМаршалл выразил, для начала, озабоченность тем, что король отдал и себя, и всю страну в руки иностранцев – именно из-за советов Пьера де Роша была потеряна Нормандия, и Англия «была продана папе Римскому ради спасения короны». Многие епископы поддержали графа, и, после длительных переговоров при помощи епископов Ковентри и Рочестера, Маршалл и Генри III всё-таки помирились. Вообще-то король клялся несколько месяцев назад, что миру между ними никогда не бывать, но внимательный наблюдатель наверняка заметил, что хотя молодой король характером пошел в батюшку и прочих Плантагенетов, в нем не было злопамятности, которой отличался его родитель (да и прочие предки). Соответственно, договориться с ним было возможно, что давало некоторую надежду королевскому совету. Впрочем, многие могли посчитать это отсутствие злопамятности слабостью характера.

Что-то реальное в плане ограничения власти Пьера де Роша стало происходить после 2 апреля, когда после более чем двух лет отсутствия в стране первого прелата королевства, на трон архиепископа Кентерберийского сел Эдмунд Абингдонский (он же Эдмунд Рич). Не отличавшийся кротким нравом прелат первым делом выкатил королю длиннейший лист претензий к управлению страной, и пригрозил, что если король не возьмется за ум, то он, архиепископ, лично отлучит его от церкви, как бы там папа Римский ни заявлял, что короля и его брата отлучать от церкви имеет право только он сам. Неизвестно, действительно ли Генри III задумался над тем, что если все сословия королевства проявляют удивительно единогласие в своем мнении о Пьере де Роше, то об этом стоит хотя бы немного задуматься – ведь ещё недавно так же несли по кочкам Хью де Бурга. Генри мог просто временно отступить, и посмотреть, что из этого получится.

В любом случае, Генри распорядился, чтобы епископ ограничил себя делами епархии Винчестера, и не вмешивался в дела государственные. Уволен был и главный казначей Пьер де Риво – с требованием предоставить полный отчет о том, как управлялись финансы королевства под его руководством. По всей стране люди епископа потеряли свои должности, в том числе и Стефан Сегрейв, главный юстициарий. Должность Сегрейва осталась вакантной, что было понято так, что король хочет её таким образом упразднить. Единственным «но», о котором Генри III вряд ли подумал, был тот неумолимый факт, что без «исполнительного директора» в королевстве вся ответственность абсолютно за всё происходящее переходила к главному руководителю – к королю лично.

Любопытно, что папа Григорий IX, даже не зная о происходящем, но зная Эдмунда Рича, почти одновременно с происходящим выслал архиепископу письмо, в котором убеждал его: «необходимо, чтобы ты усердно внушал и остерегал людей, рожденных в Англии, не считать несправедливым, если живущие среди них чужеземцы получают славу и вознаграждение, ибо Господь не делает различия между людьми, которые живут по закону страны, они все одинаково любимы им». И призвал архиепископа доказать делом, что он, папа, не ошибся, назначив его на самый высший духовный пост королевства. Папа Григорий писал Эдмунду Ричу как интеллектуал интеллектуалу, не допуская даже мысли, что тот может иметь какое-то другое видение проблем с «чужаками». Но в Англии его письмо только подлило масла в огонь, и стало доказательством того, что Рим бесцеремонно вмешивается в национальные английские дела.

Вышло так, что Ричард Маршалл, положивший начало процессу изгнания «пойтевинов» с руководящих должностей, не успел увидеть результат – он умер 16 апреля от раны, полученной во время совершенно дурацкого конфликта в Ирландии, с Ричардом де Бургом, бароном Коннахта, и Вальтером де Лэси, лордом Мита. В принципе, в конфликте виноват был сам Маршалл – он атаковал несколько замков де Бурга в компании с королем Томонда, а де Бург и де Лэси осадили его замок Килдэр. Возвращавшийся с небольшим отрядом кавалерии Маршалл налетел на линию осаждающих, и в схватке был сбит с лошади и ранен. Вообще-то потом ходили слухи, что за цепью событий стоял поставленный де Рошем юстициарий Ирландии Морис ФицДжеральд, но, честно говоря, Маршалл нарвался сам – его брат Гилберт, за время его отсутствия, сумел наладить равновесие в отношениях между Маршаллами, ФицДжеральдом, де Бургом и де Лэси, но именно этот факт сэра Ричарда и выбесил до смерти, в буквальном смысле слова. Так что следующим графом Пемброка пришлось стать Гилберту Маршаллу, который, в принципе, был культивированным ученым, намеревавшимся сделать духовную карьеру. Впрочем, судя по его биографии, очень похоже на то, что несчастным от внезапной перемены в судьбе Гилберт себя не почувствовал.

У Генри III хватило способностей изобразить ровно столько горя по поводу гибели Ричарда Маршалла, чтобы это попало в анналы истории как «скорбь по другу, равная скорби Давида по Саулу и Ионатану», и 28 мая, на совете в Глостере, он утвердил Гилберта в правах на титул 4 графа Пемброка и на земли Маршаллов.

Вообще, на дипломатическом фронте очень успешно трудилось духовенство. Архиепископ Кентерберийский заключил двухлетний мир с Ллевелином Уэльским, а папа Григорий пытался убедить Александра Шотландского заключить с Англией вечный мир на основе договора, заключенного в свое время между его батюшкой, Вильгельмом Львом, и королем Джоном. Поскольку Лев был на тот момент уже дряхловат для полководца (под 70), то в 1209 году Джону удалось удачно обуздать его рвение заключить союз с Филлипом Августом Французским. Это стоило королю Шотландии законных дочерей, выданных замуж за английских лордов (ими стали Хью де Бург, граф Кента, для Маргарет, и Роджер Биго, граф Норфолка, для Изабеллы, причем если Маргарет и Хью были счастливы, то Роджер пытался с Изабеллой развестись и даже отослал её в Шотландию, но папа в разводе отказал), и кругленькой суммы, выплаченной Джону. Но поскольку Вильгельм Лев до брака успел хорошо погулять, то местным, шотландским лордам, тоже хватило принцесс для престижных браков. Незаконнорожденных, но кого это тогда волновало?

Что касается договоров того времени между Англией и Шотландией, то в свое время молодой ещё Лев попал в плен к Генри II, и ещё тогда признал себя вассалом английского короля, но легендарный герой рыцарских романов, Ричард Львиное сердце, продал свои права сюзерена назад королю Шотландии за звонкую монету. И отношения между соседями потом были так и сяк, пока Джон не положил конец этой активности. Ну а что касается Александра, сына Вильгельма Льва, то он хоть и был членом семьи, будучи женатым на сестре Генри III, но интересы Шотландии охранял отменно. Так что сладкое письмо папы Григория, в котором тот подчеркивал особые узы любви, связывающие его с Генри III, и призывал короля Шотландии принести вечный оммаж королю Англии, Александр встретил встречным предложением: если ворошить старое, то почему бы Англии не вернуть некоторые северные графства, где испокон веков графами были шотландские аристократы? Тогда и насчет вечного мира поговорить будет можно. В общем, дело как-то после этого засохло на много лет, пока в 1340-х Генри III снова не попала шлея под мантию.

Но пока на дворе стоял 1235 год, и в феврале в Англию прибыло посольство от императора Фридриха II, который хотел бы взять в жены сестру Генри, Изабеллу. Вполне возможно, кстати, что в результате решительного поведения Пьера де Роша во время крестового похода, когда тот без малейших колебаний впрягся в работу вместе с Фридрихом, несмотря на запрет папы. Нынче же папа Григорий озаботился заранее снабдить посольство Фридриха своим согласием – то ли потому, что не хотел ставить Генри III в сложное положение, то ли потому, что не сомневался, что тот одобрит престижный для английского королевского дома брак и без согласия папы, а это могло бы породить кучу сложностей в будущем. В общем, 27 февраля официальное согласие посольству Фридриха было дано, и в мае договор был отпразднован в Вестминстерском аббатстве. Через пять дней Изабелла отправилась к своему будущему мужу, и их брак благословили в июле, после чего совершенно счастливый Фридрих послал Генри трёх леопардов в подарок.

Разумеется, за принцессой полагалось дать соответствующее приданое. Сговорились на 20 000 фунтов, причем не единовременно, а долями. И, разумеется, для пущей торжественности Генри III попросил в гаранты самого папу. Была ли Изабелла счастлива? Возможно. Фридрих был занятым, вдвое старше её человеком, но жену свою, похоже, действительно любил. Сама же Изабелла обладала склонностью к уединению с самого подросткового возраста, так что могла счесть свою замужнюю жизнь гипер-социальной. Или она вела уединенную жизнь именно потому, что хотела менее богомольной атмосферы вокруг, чем при дворе её любимого, но излишне серьезно относящегося к религии брата. Кто знает?

Что касается Генри III, то свадьба Изабеллы заставила его задуматься о том, что пора бы и ему самому обзавестись королевой. Как-никак ему было уже почти 28 лет – возраст, когда его венценосные сверстники уже вовсю трудились над обеспечением своей династии наследниками. В принципе, изначально он инстинктивно обратил внимание на невест, находящихся в фертильном возрасте, но потом задумался. Его уже связывали семейные узы с королем Шотландии, с императором Священной Римской империи, и было бы логично как-то заполучить в родственники и короля Франции.
Людовик Святой год назад женился на старшей дочери Раймунда Прованского, которого Всевышний благословил четырьмя дочками, и все они были, к счастью, исключительными красавицами. Почему бы не жениться на второй дочери графа?

Элеанор была не менее, если не более красива, чем её сестра, и обладала не менее сильным характером. Правда, ей было всего 12 лет, но это и к лучшему. К радостям плоти Генри III, похоже, предрасположен не был, зато сознавал, насколько для него важно иметь жену, которая будет понимать и разделять его духовную жизнь, и которую надо этому научить. Вообще удивительно, что одновременно на тронах Англии и Франции сидели молодые короли, которых к молитвам влекло сильнее, чем к девушкам. Задачка для психологов.