Генри VII - невольный гость

Адский шторм, обрушившийся на Англию 15 января 1506 года, не только разрушил трущобы и заставил бронзового орла со шпиля башни св. Павла улететь с церковного двора и врезаться в черного орла, украшавшего соседний книжный магазин, но и принес к берегам Дорсета корабль Филиппа Бургундского, следовавшего в Испанию. Корабль потерпел крушение, и это полностью отдало наследника Габсбургов и человека, претендовавшего на трон Кастилии, в загребущие ручки английского короля. Нет, серьезно, подобный шанс никогда не упустил бы ни один государь, и надо учесть, что Филипп Бургундский был графом человека, в чьей власти находился альтернативный претендент на трон Англии!



Филипп Красивый, герцог Бургундии

читать дальшеОн был своеобразным человеком, этот Филипп, которого тогда было принято считать чуть ли не иконой европейского рыцарства. Скорее, из уважения к титулу его батюшки, императора Священной Римской империи, предполагаю, или просто по традициям бургундского двора, где ни один герцог не носил того прозвища, которое он реально заслуживал. И вряд ли Филипп Красивый был так уж красив – его сын, унаследовавший все черты Габсбургов, не любил есть на людях из-за чудовищно неправильного прикуса (хотя человеком был намного более приличным, чем его папаша). Ещё более своеобразными были человеческие качества герцога Бургундского, благодаря которым история до сих пор помнит его жену как Хуану Безумную.

Безумной Хуана не была. Она была умной и утонченной, очень красивой женщиной, имевшей всего одну слабость – любовь к мужу, но даже ради этой любви она была не готова передать Филиппу свои права на престол Кастилии. Муж подделал её подпись и объявил её безумной, после того как своим поведением и пренебрежением превратил жизнь любящей и страдающей от ревности Хуаны в ад. Ничего личного, ему просто нужно было уничтожить репутацию жены, королевы Кастилии по праву, перед ее подданными и перед другими правителями.

Тем не менее, он не мог оставить Хуану в стороне, отправляясь в Кастилию, как бы ему этого ни хотелось. Так что герцог и герцогиня Бургундские, а также половина бургундского двора отправились на 40 кораблях в плавание 10 января. Погода стояла великолепная. Они минули Кале в атмосфере, и нынче царствующей на бортах круизных кораблей, и приблизились к выходу в Атлантику. И тут их встретил тот самый шторм. Флотилию буквально снесло к английским берегам. Пушки корабля Филиппа и Хуаны сорвало с мест, и они разламывали борта. Главная мачта с несущим парусом сломалась как спичка, и тащила полузатопленный корабль, пока не сорвалась за борт. На борту трижды вспыхивал пожар, который, к счастью, гасился волнами.

Против всех вероятностей, корабль герцога все-таки не затонул, и смог бросить якорь у Мелкомб Регис в Дорсете. Тем не менее, им ещё пришлось как-то дотащиться до Фалмута в Корнуолле, прежде чем они встретили первого королевского офицера, сэра Томаса Тренчарда, который смог их приютить в своем доме и отправить гонца в Лондон.
Герцог Филипп был к тому моменту абсолютно изнурен физически и морально. Тем не менее, когда он отправлял к находящемуся в Ричмонде королю своего секретаря, он прекрасно понимал, в каком положении находится.

Интересно, что сам король, узнав о том, какая птичка залетела на его берега, немедленно вызвал свою маменьку. Ситуация буквально повторяла ту, которая случилась с ним самим после бегства из Уэльса, но о которой у него остались лишь фрагментарные детские воспоминания. Мама должна была помнить лучше, и она, разумеется, помнила. Филипп должен был оставаться гостем Генри V до тех пор, пока Саффолк не будет доставлен в Англию. А пока его будут принимать как самопровозглашенного короля Кастилии и наследника Габсбургов. Резиденцией ему был назначен Виндзор, который, с одной стороны, был гнездом ордена рыцарей Подвязки, но с другой – довольно серьезной крепостью с очень серьезной охраной.

Первый шикарный прием герцогу Бургундии оказал епископ Винчестера, Ричард Фокс. Уж больно хорошим был шанс возродить историю короля Артура в честь «иконы рыцарства». И, кстати, снова слегка пристегнуть эту историю к собственной династии, послав принца Гарри встретить гостя в Винчестере и проводить его в Виндзор. Сейчас это может показаться забавным, но в тех реалиях лучший способ для молодого наследника престола стать вхожим в круг европейских венценосцев было трудно найти.

И принц не подкачал. Ему шел пятнадцатый год, и он уже не был шкодливым мальчишкой-непоседой, способным сбросить свой тяжелый кафтан и пуститься в пляс на свадьбе брата. Теперь это был атлетически сложенный, красивый юноша с манерами человека, привыкшего каждый день приветствовать равных себе – и где он только набрался таких манер?! У окружающих придворных чуть скупая слеза не упала на бороды, когда Гарри по-дружески обнял Филиппа: словно родные братья встретились! Право, в те годы принц явно ещё не оставил живость детских лет, все-таки. Вторая слеза чуть не скатилась у придворных во время обеда, когда болтавший на французском как на родном языке Гарри живо описывал им подвиги рыцарей Круглого стола, и даже показывал тот самый стол. Надо отдать Гарри должное – он не лицедействовал. Филипп Бургундский искренне ему понравился и действительно произвел на него самое глубокое впечатление. То ли свое дело сделала репутация Филиппа, то ли было в этом герцоге что-то, привлекающее к нему сердца.

Шикарно обставленная встреча Филиппа Бургундского и Генри V случилась 31 января 1506 года около Виндзора. Поскольку король Англии никогда не скупился на то, чтобы его двор выглядел роскошно, он выглядел именно так. Золотое шитье переливалось на фоне богатого бархата, драгоценные камни сияли и слепили. И сам король, и его сопровождающие выглядели экзотическими райскими птицами, что, конечно, делало честь не только им, но и тому, ради которого они не поскупились на эффекты. Сопровождение Филиппа, правда, выглядело на этом фоне грустно во всех отношениях. Видимо, его величеству не пришло в голову отправить к потерпевшим кораблекрушение своих портных и купцов. Тем не менее, король не поскупился как минимум на крепкие отцовские объятия и заверения, что он никогда не был так счастлив со дня своей коронации. Мне одной кажется, что это было чрезвычайно двусмысленным заверением?

Но главное испытание для Филиппа было впереди. Король отвел его буквально за руку на танцевальный вечер, устроенный ради дорогого гостя и родственника Катариной Арагонской, при помощи младшей дочери короля. Вот здесь, пожалуй, Филипп был настолько шокирован, столкнувшись с сияющей и блистающей при королевской семье Англии сестрой Хуаны, которую любящий муж просто бросил где-то в районе Хэмпшира, что не смог держать маску блистательного рыцаря, и раздраженно отвергал попытки Катарины увлечь его танцевать. Вообще-то, этот вечер был затеян для показа совершенств Мэри, которая действительно была красавицей и гордостью отца и брата, но и Мэри, продемонстрировав себя и свои таланты, демонстративно уселась рядом с Катариной и отказалась танцевать.

Всю следующую неделю король развлекал невольного гостя то охотой, то дипломатией, хотя к тому времени глаза Генри и превратили охоту для него и его служащих в сущее испытание. Арбалет – довольно смертоносное оружие, и когда стреляющий из него стреляет скорее на звук… В общем, компенсации его величеству платить приходилось не раз. Филипп, со своей стороны, наслаждаться охотой не мог, хорошо представляя себе, что после всех торжеств придет день расплаты, и ему придется делать то, чего он делать не хотел.

Так что Филиппу хотелось, скорее всего, с кем-нибудь подраться, а не разводить политесы. Подраться, впрочем, удалось – или почти подраться. Дело в том, что Генри VII страшно любил играть в теннис, и теннисные корты были построены во всех королевских дворцах, и в Виндзоре тоже. Сам король не играл уже лет шесть, так что вызов Филиппа пришлось принять старшему сыну Томаса Говарда. Невысокий, кряжистый Говард окинул взглядом противника, поджал губы, и удалился на свою половину поля, после чего задал «дорогому гостю» изрядную трепку.

А 9 февраля герцог Филипп стал кавалером ордена Подвязки, после чего ему практически пришлось подписать договор о сотрудничестве с Англией. И если процедура посвящения была полностью скопирована с описаний того, как такие процедуры проходили в глубоком Средневековье, то договор был вполне злободневным, и означал то, что на данный момент его величество, король Англии, предпочел Габсбургов королю Фердинанду. Говорят, что Филипп был настольно не в себе, что епископу Фоксу приходилось под локоток подталкивать руку дорогого гостя к тому месту, где нужна была подпись.

Тем временем, никому не нужная и глубоко несчастная Хуана добралась до Виндзора. И тут уж стало совершенно невозможно скрывать, как мерзко Филипп с ней обходился. Мало того, что он выразил желание обедать с Генри VII, чтобы не обедать с женой, он и его окружение постоянно прохаживались по поводу предполагаемого безумия герцогини. Тем не менее, одно дело – клеветать на отсутствующего человека, и совсем другое – на человека, которого все видят и составляют о них свое мнение. Во всяком случае, Генри VII, свою жену любивший и всегда скорбевший в день ее смерти, довольно сухо отметил, что не заметил в герцогине ничего странного, и не видит никаких признаков безумия в этой женщине.

Разумеется, за Саффолком Филипп послал сразу же, зная, что пока англичане своего не получат, ему, Филиппу, придется сидеть на острове. Теперь, когда граф Саффолк был в пути на историческую родину, можно было и красиво завершить невольный визит герцога Бургундского феноменально блестящим турниром в Ричмонде. Принцу Гарри участвовать в турнире запретили, но разрешили продемонстрировать свое мастерство. Лошадь для турнира, с богатыми украшениями, подарила Гарри его обожающая турниры бабушка – леди Маргарет, которой дорогих гостей представили накануне. А об избиении бургундцев на турнире позаботился молодой Брэндон, причем так, что те ещё долго рефлекторно потирали бока при одном упоминании этого имени.

Саффолк прибыл в Кале 16 марта, Филипп отплыл в Испанию 16 апреля 1506 года.