Oil on canvas, 123 x 96 cm
Collection: The Queen's College, University of Oxford Никто из королей не использовал суд коннетабля так широко, как это делал Эдвард IV. Он не только использовал все существующие возможности этого суда, но и добавил к ним новые. Конечно, времена были лихие, неспокойные. По сути, Эдвард перехватил власть у живого коронованного короля, имевшего своих сторонников, и это не могло не сказаться на количестве уголовных и политических дел, которые надо было решать быстро, на месте, и безжалостно.
читать дальшеЭдвард начал с того, что назначил коннетаблем своего родственника Типтофта, графа Вустерского. Того самого, которого практически сразу прозвали «палачом Англии». Трудно сказать, действительно ли король терпел художества графа скрипя зубами и только во имя родственных связей. Скорее всего, молодой человек уже тогда действовал в свойственной ему манере – давал толчок событиям, отходил в сторону, и наблюдал за происходившим. Во всяком случае, он всегда мог отменить патент Типтофта, который содержал ограничение «for as long as it should please us».
Убрать с должности Типтофта пришлось уже через пять лет. То ли «мавр сделал своё дело», то ли пришла очередь другого родича – Ричарда Вудвилла, тестя короля – быть выдвинутым и обласканным доверием. Насколько известно, Типтофт сдал свою должность с удовольствием. Возможно, накал ненависти к нему достиг того предела, за которым ему понадобилась своего рода индульгенция от короля. И он её получил.
То, что патент Ричарда Вудвилла содержал полномочия «to hear, examine and duly determine the aforesaid causes and business with all and singular arising, occurring and connected, both summarily and plainly, without noise and customary form of trial, on simple inspection of the truth of the deed; and also … we have similarly committed full power … without leave of appeal, from our mere motion and aforesaid certain knowledge, with authority for any penalty, fine and alternative lawful coercion and for the execution of the matters that he shall have decided in that behalf», подтверждало, что Типтофт не сделал ничего недозволенного.
Теперь врагов короля можно было наказывать без излишних формальностей, «без шума и традиционных судебных процедур», применять к осуждённым наказания любой степени строгости, да ещё не опасаясь апелляций, в праве на которые обвинённым заранее отказывали. Большая ответственность для коннетабля. И большая ответственность для короля.
Переступил ли Эдвард закон, дав суду коннетабля такие широкие права? По мнению специалистов – нет. Не смотря на то, что формулировки патентов звучат диковато, прецеденты были. По моему мнению, Эдвард закон, возможно, и не переступил, но растянул почти до невидимости. Дело даже не в том, что одному человеку давалось полное право на безапелляционные суждения о чести, жизни и смерти других. Дело в масштабах.
Ну а что касается суждений, то можно обратиться к делу графа Оксфорда, казнённого вместе с сыном по приказу Типтофта. В принципе, было соображение, что граф действительно пытался присоединиться к армии короля, но сбился с дороги в прямом смысле слова. Но его обвинили в сговоре с герцогом Сомерсетом. Тем не менее, даже в данном случае граф был повинен только в том, что не донёс на собственного сына. Но казнили обоих, не вдаваясь ни в детали, ни в степени вины.
Был ли Типтофт монстром? Кто знает. Историк Росс утверждал, что во многих случаях граф Вустерский даже не знакомился с деталями дела, а выносил приговор, который уже заочно вынес король. То есть, он просто произносил королевскую волю вслух. Биограф Типтофта, Митчелл, утверждает, что сама по себе власть Высшего Коннетабля была настолько одиозна, что поневоле будила в людях недоверие, страх и ненависть.
Есть предположения, что назначение Риверса коннетаблем в 1467 году, причём пожизненно, с правом передачи должности сыну Энтони Вудвиллу, были причиной неприязни к этому семейству, в руках которого сосредоточилась беспрецедентная власть. Впрочем, сам Риверс ничем в своей должности не отличился. Вернее, не осталось никаких заметок о громких или скандальных приговорах. В 1469 году Риверс и его сын Джон были схвачены и казнены по приказу графа Уорвика, а Энтони Вудвилл от должности коннетабля отказался – по неизвестным причинам.
Должность была передана Ричарду Глостеру, которому было всего 17 лет. Почему? Потому что он хотел эту должность, если верить Найджелу Рамсею. По словам Рамсея, Ричард относился весьма серьёзно к необходимости контроля над офицерами короля, и должность Высшего Коннетабля Королевства давала ему возможности для такого контроля.
Первым делом Ричард направился в Уэльс, где оставался несколько месяцев. Карсон утверждает, что именно из-за отсутствия Ричарда Эдвард снова назначил на должность коннетабля Типтофта. Но она не вдаётся в детали и не приводит текст патента. Был ли Типтофт исполняющим обязанности Ричарда Глостера на время отсутствия герцога? Или ему был выдан патент со сроком «пока будет угодно королю»? А если так, то почему? Не потому ли, что Ричард Глостер отказался проводить карательную экспедицию? Мог ли он отказаться? Деталей то ли нет, то ли автор их не приводит. В любом случае, Типтофта вскоре казнили самого, во время реставрации Генри VI, а Эдвард IV угодил в изгнание.
Суд над побеждёнными в битве при Тьюксбери снова проводился при участии Ричарда Глостера в должности пожизненного Высшего Коннетабля Англии.
Жаль, что некого спросить относительно странного назначения Типтопфа коннетаблем после того, как эта должность уже была отдана пожизненно Глостеру: что это было? Отсутствие Ричарда может быть объяснением, но ведь уже в 1467 году Эдвард создал совершенно новую должность для дел о lèse-majesté, преступлениях против короны. Это была должность представителя интересов короля перед судами коннетабля, гражданскими судьями и адмиралом. А в 1471 году этот представитель получил право самостоятельно проводить расследования, и либо самостоятельно наказывать виновных в преступлениях против короны, либо передавать их суду коннетабля. Что, согласитесь, значительно ослабляло власть самого коннетабля.
То ли Эдвард был несколько параноиком, то ли он был совершенно не уверен в том, что младший братик будет беспрекословно расправляться с теми, на кого он укажет.