Приближение Эдварда к Лондону заставило отцов города задуматься, и задуматься крепко. Мэру, пост которого тогда занимал Джон Стоктон, такая напряжённая работа ума оказалась не под силу, и он просто-напросто «ушёл на больничный» - заперся дома и объявил, что болен, и что ни решать, ни действовать не в силах. Стоктона можно понять. В Лондон шли послания от Эдварда. В Лондон шли указания от Варвика. В Лондоне находился ставший ещё более странным король Генри VI, ожидающий свою королеву и своего наследника. Высадка Маргарет Анжуйской ожидалась со дня на день. В Лондоне находилась и другая королева, Элизабет Вудвилл, с выводком детей и родившимся наследником престола укрывшаяся в Вестминстерском аббатстве.
читать дальшеО Лиз Вудвилл можно быть разного мнения, но сам факт, что она оказалась в полной изоляции, абсолютно не нужная всем родичам по браку вместе со своими детьми, довольно грустен. И, естественно, она этого не забыла.
Оплотом ланкастерианцев в Лондоне были, собственно, всего два человека –Эдварда лорд Сэдли, да архиепископ Йоркский Невилл. Для них вопрос о том, кого надо поддерживать, даже не стоял.
Сэдли был тестем первой жены Эдварда, Элеанор Батлер (Тальбот), по её первому браку. Единственный человек, который знал о том, что нынешний брак Эдварда совершенно незаконен, от самой Элеанор. Единственный, которому Эдвард не мог приказать молчать. Эдди не любил подобные ситуации, и после смерти Элеанор попытался притеснить престарелого Сэдли до состояния, когда тот догадался бы умереть. Но ветеран завоевания Франции пережил все невзгоды, и чётко собирался не впустить вероломного Эдди в Лондон.
Архиепископ Невилл тоже имел прекрасное представление о коварстве Эдварда, и тоже имел все причины на свете не желать видеть его в столице и на престоле.
Но что они могли, если даже парад короля Генри через город показал лондонцам не правителя королевства, на которого можно надеяться, а совершенно сбитого с толку, не вполне адекватного чудака. Всем было понятно, кто на самом деле будет править королевством, и ЭТУ особу Лондон точно не хотел видеть в своих стенах. К тому же, в столице находились многие влиятельные йоркисты, ведь Варвик не предпринял никаких попыток репрессий против них. Что касается лондонских купцов, то их привлекали как «пенсии», которые им платили бургундцы через своё посольство, так и факт, что король Эдвард был им дорог в буквальном смысле слова, уж больно много он был им должен.
Короче говоря, 11 апреля 1471 года Эдвард триумфально вошёл в открытые ворота Лондона. Наличие в первых рядах его войска пяти сотен устрашающе покрытых копотью пушкарей-фламандцев явно продемонстрировало лондонцам, что они пришли к правильному решению.
По обычаю времени, Эдвард первым делом преклонил колени в соборе св. Павла, а оттуда уж совсем близко было и до епископского дворца, где обитал король Генри. Генри Эдварду обрадовался. По-видимому, лично его вполне устраивала тихая жизнь в Тауэре, где он мог читать и молиться, и он чуть ли не кинулся сопернику на шею. Как писала в приватном письме Маргарет Бургундская, Генри воскликнул: «Кузен Йорк, как же я рад вас видеть! Я знаю, что с вами я буду в безопасности». Что ж, возможно, король Генри был не так уж прост. Но «кузена Йорка» он явно недооценил. Не то, чтобы у бедняги был выбор.
Генри вернулся в Тауэр, туда же были отправлены немногие оставшиеся в городе ланкастерианцы. Затем Эдвард завернул в Вестминстер, где снова надел на себя корону, и проследовал в убежище, где его ждала жена с детьми. По пути в Вестминстер он завернул, конечно, в лондонский дом своей матери, где братья впервые за долгое время символично собрались вместе в кругу семьи, но приоритеты были Эдвардом продемонстрированы явно.
12 апреля в Лондон стали стягиваться йоркисты со всей страны, которые привезли с собой вести, что Варвик движется к Сент-Олбанс. На следующий день Эдвард выступил ему навстречу. Он захватил с собой с собой и оказавшегося слишком доверчивым "кузена Ланкастера".