Франсуа Алансон переживал, возможно, лучшие времена в своей жизни. Елизавета довольно четко заявила Нидерландам, что их дальнейшая дружба полностью зависит от того, как они договорятся с герцогом Франсуа. Римский папа предлагал ему занять место дона Хуана Австрийского, и править себе счастливо под эгидой Испании. Гизы предлагали ему союз по инвазии в Шотландию – очевидно, с перспективой брака с Марией Стюарт, и со всеми вытекающими из этого брака последствиями. Франсуа помирился с гугенотами. Франсуа примирился с двором. А французскому послу в Лондоне пришла в голову блестящая мысль: ведь герцог все еще не женат, а королева Англии все еще не замужем. Допустим, Франсуа предлагают какую-то испанскую принцессу с приданым в 40 000 крон годовых от папы, но королева всегда лучше принцессы.
читать дальшеВ Лондон прибыли де Куси и Бакевилль, чтобы уверить королеву в том, что их господин всегда будет послушен воле ее величества, и возобновить его брачное предложение. Через две недели из Парижа прибыло официальное письмо короля Франции с подтверждением, что он поддерживает и одобряет намерения своего брата. Начались приватные разговоры.
Поскольку королеве приличия договариваться о собственном замужестве как бы не позволяли, за нее с де Куси говорил Сассекс. Де Куси был, как минимум, очень откровенен: Франсуа не получил дома того величия, которого он хотел и заслуживал. Поэтому величие ему пришлось искать в чужих землях. Он не оставит свое предприятия в Нидерландах, не достигнув ничего, и не вернется домой. Франсуа хочет или Нидерланды, или Елизавету, или – желательно! – и то, и другое. Королева-мать и король-брат ему охотно помогут, потому что предпочитают видеть его не во Франции. Если Елизавета не приберет принца к рукам, он, разумеется, пойдет под руку Испании, которая обещает ему место правителя под своим протекторатом.
Сассекс не усомнился ни на минуту, что де Куси с ним полностью откровенен. Он доложил королеве о положении дел, и прибавил, что ему план чрезвычайно нравится. Особенно в варианте «и то, и другое». Если у Алансона будет Фландрия, Елизавета приобретет провинции через брак. Если не будет – Елизавета с Алансоном завоюют ее вместе. И после этого Ее Величество сможет быть змеей для неверных и голубем для верных, и установить в христианском мире должный мир и порядок, за что Бог благословит ее.
Вряд ли Елизавета дважды задумалась о порядке в христианском мире, но она не могла не думать о том, что Алансон – последний из набора французских принцев. Если умрет король, то престол перейдет к Франсуа. И, если Франсуа будет ее мужем, то она станет королевой Франции. Против было ее личное отвращение к идее потери независимости через замужество, и тот маленький, но важный факт, что ее подданные терпеть не могли иностранцев вообще и французов в частности. К чести Елизаветы, она вполне определенно сказала Сассексу, что предпочла бы союз с Алансоном замужеству. «Алансон честен со мной, и заслуживает ответной честности», - сказала она. Французам она дала ответ, тем не менее, весьма неопределенный: она будет всегда счастлива видеть Алансона в Англии, в какой бы роли он ни появился – и королем Франции, и искателем ее руки. Она заклинает его не делать поспешный решений, но посоветоваться с друзьями и доброжелателями. «Не могу сказать, как ее понял Бакевилль», - записал Сесил.
Ситуация изменилась, когда внезапно умер дон Хуан Австрийский. Его смерть настолько устраивала многих игроков в международной политике, что породила массу спекуляций. Кто говорил, что его отравил Филипп, кто – что это дело рук Уолсингема. Утверждали, что он умер от чумы. Шептались, что отношение к нему Филиппа разбило его сердце. Как бы то ни было, дон Хуан умер, и, вместе с ним, умер план женить его на Марии Стюарт со всеми последствиями. Нереальный во многом план, но с ним годы и годы играли многие.
Фландрия не выиграла ничего. Дона Хуана сменил Александр Пармский, который был и лучшим подданным для Филиппа, и лучшим воином.
Александр Фарнезе, герцог Пармский
Англия выиграла, потому что иметь под боком такого амбициозного и непредсказуемого типа, как дон Хуан, было еще тем неудобством.
Испания тоже, можно сказать, выиграла. В тот момент у Филиппа было полно хлопот с маврами, где, конечно, мутили воду и англичане. Авантюрист Стакли, готовый уже отправиться в Ирландию с кораблями, полученными от римского папы, ввязался в битву португальцев с маврами, и погиб. Филипп уже не знал, что с ним делать, и стопроцентно не желал никакой инвазии в Ирландию, так что для него гибель Стакли была подарком, а смерть потенциально враждебного дона Хуана - дополнительным бонусом.
Франция была напугана тем, что теперь не осталось никого, кто мог бы устроить неприятности Филиппу изнутри, и резко начала дружить с Наваррой и искать дружбы Елизаветы на собственных условиях королевы.
В общем, суетились все, кроме самой Англии. Потому что в Англии дела шли просто прекрасно.
Долгий мир и щепетильность королевы в финансовых вопросах принесли стране кучу денег. Сельское хозяйство процветало, производство набирало обороты, сельские джентльмены начали строить дороги и возводить особняки на местах развалин разоренных монастырей. Раны десятилетий перестройки затягивались, и затягивались быстро.
По сути, беспорядки во Фландрии обернулись благословением для Англии. Зависимость от экспорта шерсти сильно уменьшилась. Это снизило уровень противостояния фермеров с их лордами, и предотвратило превращение сельской Англии в пастбище для овец. Это дало толчок для развития настоящей индустрии. Сами фламандцы-беженцы обогатили королевство своим искусством, привезли с собой умение ремесленников. Пусть извечный вопрос престолонаследия занимал умы политиков, население королевства жило настоящим. А в настоящем было отсутствие религиозных войн, раздиравших соседние государства, и практическое прекращение классовой войны между теми, у которых было все и больше, и теми, кто умирал на дорогах от голода.
Англия вступила в свой золотой век.