Do or die
Четыре долгих года Матильда ждала своего часа. Ждала так напряженно, что в будущем будет говорить о том, что высадилась в Англии "после смерти отца", чтобы бороться за свои права. Для неё эти четыре года борьба действительно не прекращалась, хотя бы в собственных мыслях, если уж она не могла действовать. И вот она была в Англии. Высадка прошла так, как и была задумана - без инцидентов.
читать дальшеКороль, разумеется, патрулировал море, но, каким-то образом Стефан проглядел тот единственный порт, который для Матильды был естественным выбором. Разумеется она захотела высадиться в Арунделе, где хозяйкой была её мачеха и подруга, Аделиза. Да, Аделиза снова вышла замуж год назад (за д'Обиньи), и теперь ожидала первенца, но Арундел был её собственной вдовьей долей, которой Аделиза управляла властно и энергично. Мужа она, несомненно, любила (тот был вполне себе призовым случаем, на которого глаза горели у многих), но и падчерицу любила тоже, причем считала, что права на престол принадлежат именно Матильде.
Конечно, предоставить свой замок в качестве плацдарма для вторжения в страну противника существующего режима означало смертельный риск. И Аделиза, которая была королевой Англии и дочерью правителя Лотарингии, постоянно сопровождавшей своего супруга-короля, знала об этом риске всё. Поэтому нельзя не уважать её смелость и принципы. Но об этом риске знали всё и королевские дети, Матильда и Роберт, не собирающиеся обременять смелую женщину своим присутствием. Для безопасности Аделизы было сделано всё возможное: вместе с Матильдой и Робертом в Арунделе был только небольшой эскорт, причем Роберт и его увел в сторону Бристоля буквально на следующий день. И - встретился по пути с Генри Винчестерским, то ли случайно, то ли намеренно со стороны епископа, который, в отличие от брата, знал обо всем, происходящем на его территории. Во всяком случае, после встречи Роберт продолжил путь в Бристоль, а Генри кинулся в Арундел, куда уже спешил разъяренный Стефан.
Прелесть Арундела, в свете происходящего, была в том, что он не был укрепленным замком, он был просто резиденцией, дающей защиту обитателям, но не более того. Так что штурмовать королю было решительно нечего. Его встретила невинно хлопающая ресницами Аделиза, заверяющая его величество, что просто выполнила долг гостеприимства, и брат в роли папского легата, дающего защиту беспомощной женщине, приехавшей погостить на родину, к мачехе. Вообще, в этом спектакле лгали все, и все знали, что все лгут. Но что Стефан мог сделать? Никаких доказательств, что Аделиза и Матильда состояли в заговоре или хотя бы в сговоре, не было. Никаких попыток сопротивления королевской власти Арундел не оказал. В замке не нашлось ни одного военного, кроме полагающихся по штату. Ни Матильда, ни Роберт не состояли на тот момент со Стефаном в состоянии войны. Да, была распря между кузенами по поводу прав на престол, в которой Роберт натурально поддерживал сестру, но он заявил об этом открыто, и это было его правом, потому что, по мнению Генри Винчестерского, легальный вопрос оставался не разрешенным исчерпывающе. Ничто не запрещало Матильде погостить у родственницы, и поздравить её с изменениями в жизни, и ничто не запрещало брату сопровождать сестру в этом опасном путешествии.
Почему Матильда высадилась именно в момент, когда опора власти Стефана откололась от его трона? Потому что она ждала этого момента. Мне всё время не давало покоя её четырехлетнее сидение за морем, которое я не хотела списывать на слабости женского пола. Тем более, что она и не сидела, а довольно успешно справлялась, вместе с мужем, в Нормандии. Конечно, сначала она ждала , пока брат созреет до своего решения стать главной фигурой её дела, потому что тот факт, что бароны Англии и Нормандии, в своем большинстве, дважды предали данную ими клятву верности Матильде, из чего следовало, что на роль вождя она не подходит - во всяком случае, в начальной фазе своего дела. Опять же, родственные сантименты родственными сантиментами, но на уровне борьбы за корону страны решения поддержать ту или иную строну могли быть приняты только с точки зрения целесообразности. А вот когда предварительные подсчеты были сделаны, и сторонники/противники определены, оставалось только ждать момента слабости противника. Для Стефана он наступил в виде "скандала с епископами", описанного выше. Удивительно, что в высадке Матильды и Роберта обычно все помнят отметить малые военные силы, и на этом прекращают думать, пускаясь в рассуждения, что Матильде больше людей "муж не дал". Я полагаю, что пресловутые "малые военные силы" были обычным военным эскортом двух графов. Не говоря о том, что патрули короля ожидали хотя бы небольшой, но флотилии, и не обратили никакого внимания на единичный корабль.
Операция была провернута настолько безукоризненно, что Стефану просто-напросто пришлось выразить недовольство присутствием Матильды в Арунделе, и собственноручно выдать сопернице гарантию безопасного проезда в Бристоль. Матильда с достоинством подобрала юбки, взгромоздилась на лошадь, и отправилась в дорогу в сопровождении Генри Винчестерского, гарантирующего своим присутствием приличное оведение другого сопровождающего, Валерана де Мёлана, графа Лестерского. Который, в свете всего о нем известного, не постеснялся бы тихо прикопать Матильду в ближайшем лесочке, и решить весь конфликт разом и навсегда. Между Арунделом и Бристолем их встретил Роберт Глостерский, которого защищал тот же документ, и Матильда была передана перед его опеку. А сопровождающие вернулись в Арундел, где бедной Аделизе пришлось кормить и поить целую свору королевских придворных - епископа Чичестерского, графа Честерского, графа Ноттингемского, Гийома Ипрского, Вильгельма Мартеля, и Обри де Вера, в придачу к вышеупомянутым. К счастью, супруг был рядом, и помогал ей управляться.
К слову, об Аделизе кто-то потом высказался едко, что она струсила перед королем и предала клятву Матильде. Но это вовсе не так. Просто вся партия была изначально разыграна с прицелом не подставить её под удар. Отсюда и пресловутый малый воинский контингент, сопровождавший Матильду и Роберта (отчасти, вторым важным моментом было показать, что смена власти не навязываеся Англии извне). А своих симпатий к падчерице Аделиза не скрывала на всем протяжении гражданской войны, хотя её муж верноподданически служил Стефану. Конечно, в свете того, что поддержка той или иной стороны в гражданской войне для имущего класса определяется целесообразностью, а не порывом, разделение симпатий в семье, особо не лезущей на рожон, могло быть и стратегией. В конечном итоге, д'Обиньи сделал очень неплохую карьеру при сыне Матильды.
Так что, при ближайшем рассмотрении, известные об инциденте в замке Арундел факты обретают смысл. И напоминают о том, что правовым государством могло быть и средневековое королевство. Стефан не был ни идиотом, ни рыцарем по натуре. Он просто был поставлен в обстоятельства, в которых схватить противников означало показать себя правителем, не достойным поддержки. Полагаю, мало кто из баронов Англии реально чувствовал привязанность к вдове какого-то заграничного императора, но они не потерпели бы короля, действующего вопреки формальным законам, потому что легка беда начало, и следующими, чьи права нарушатся, могли быть они сами.
читать дальшеКороль, разумеется, патрулировал море, но, каким-то образом Стефан проглядел тот единственный порт, который для Матильды был естественным выбором. Разумеется она захотела высадиться в Арунделе, где хозяйкой была её мачеха и подруга, Аделиза. Да, Аделиза снова вышла замуж год назад (за д'Обиньи), и теперь ожидала первенца, но Арундел был её собственной вдовьей долей, которой Аделиза управляла властно и энергично. Мужа она, несомненно, любила (тот был вполне себе призовым случаем, на которого глаза горели у многих), но и падчерицу любила тоже, причем считала, что права на престол принадлежат именно Матильде.
Конечно, предоставить свой замок в качестве плацдарма для вторжения в страну противника существующего режима означало смертельный риск. И Аделиза, которая была королевой Англии и дочерью правителя Лотарингии, постоянно сопровождавшей своего супруга-короля, знала об этом риске всё. Поэтому нельзя не уважать её смелость и принципы. Но об этом риске знали всё и королевские дети, Матильда и Роберт, не собирающиеся обременять смелую женщину своим присутствием. Для безопасности Аделизы было сделано всё возможное: вместе с Матильдой и Робертом в Арунделе был только небольшой эскорт, причем Роберт и его увел в сторону Бристоля буквально на следующий день. И - встретился по пути с Генри Винчестерским, то ли случайно, то ли намеренно со стороны епископа, который, в отличие от брата, знал обо всем, происходящем на его территории. Во всяком случае, после встречи Роберт продолжил путь в Бристоль, а Генри кинулся в Арундел, куда уже спешил разъяренный Стефан.
Прелесть Арундела, в свете происходящего, была в том, что он не был укрепленным замком, он был просто резиденцией, дающей защиту обитателям, но не более того. Так что штурмовать королю было решительно нечего. Его встретила невинно хлопающая ресницами Аделиза, заверяющая его величество, что просто выполнила долг гостеприимства, и брат в роли папского легата, дающего защиту беспомощной женщине, приехавшей погостить на родину, к мачехе. Вообще, в этом спектакле лгали все, и все знали, что все лгут. Но что Стефан мог сделать? Никаких доказательств, что Аделиза и Матильда состояли в заговоре или хотя бы в сговоре, не было. Никаких попыток сопротивления королевской власти Арундел не оказал. В замке не нашлось ни одного военного, кроме полагающихся по штату. Ни Матильда, ни Роберт не состояли на тот момент со Стефаном в состоянии войны. Да, была распря между кузенами по поводу прав на престол, в которой Роберт натурально поддерживал сестру, но он заявил об этом открыто, и это было его правом, потому что, по мнению Генри Винчестерского, легальный вопрос оставался не разрешенным исчерпывающе. Ничто не запрещало Матильде погостить у родственницы, и поздравить её с изменениями в жизни, и ничто не запрещало брату сопровождать сестру в этом опасном путешествии.
Почему Матильда высадилась именно в момент, когда опора власти Стефана откололась от его трона? Потому что она ждала этого момента. Мне всё время не давало покоя её четырехлетнее сидение за морем, которое я не хотела списывать на слабости женского пола. Тем более, что она и не сидела, а довольно успешно справлялась, вместе с мужем, в Нормандии. Конечно, сначала она ждала , пока брат созреет до своего решения стать главной фигурой её дела, потому что тот факт, что бароны Англии и Нормандии, в своем большинстве, дважды предали данную ими клятву верности Матильде, из чего следовало, что на роль вождя она не подходит - во всяком случае, в начальной фазе своего дела. Опять же, родственные сантименты родственными сантиментами, но на уровне борьбы за корону страны решения поддержать ту или иную строну могли быть приняты только с точки зрения целесообразности. А вот когда предварительные подсчеты были сделаны, и сторонники/противники определены, оставалось только ждать момента слабости противника. Для Стефана он наступил в виде "скандала с епископами", описанного выше. Удивительно, что в высадке Матильды и Роберта обычно все помнят отметить малые военные силы, и на этом прекращают думать, пускаясь в рассуждения, что Матильде больше людей "муж не дал". Я полагаю, что пресловутые "малые военные силы" были обычным военным эскортом двух графов. Не говоря о том, что патрули короля ожидали хотя бы небольшой, но флотилии, и не обратили никакого внимания на единичный корабль.
Операция была провернута настолько безукоризненно, что Стефану просто-напросто пришлось выразить недовольство присутствием Матильды в Арунделе, и собственноручно выдать сопернице гарантию безопасного проезда в Бристоль. Матильда с достоинством подобрала юбки, взгромоздилась на лошадь, и отправилась в дорогу в сопровождении Генри Винчестерского, гарантирующего своим присутствием приличное оведение другого сопровождающего, Валерана де Мёлана, графа Лестерского. Который, в свете всего о нем известного, не постеснялся бы тихо прикопать Матильду в ближайшем лесочке, и решить весь конфликт разом и навсегда. Между Арунделом и Бристолем их встретил Роберт Глостерский, которого защищал тот же документ, и Матильда была передана перед его опеку. А сопровождающие вернулись в Арундел, где бедной Аделизе пришлось кормить и поить целую свору королевских придворных - епископа Чичестерского, графа Честерского, графа Ноттингемского, Гийома Ипрского, Вильгельма Мартеля, и Обри де Вера, в придачу к вышеупомянутым. К счастью, супруг был рядом, и помогал ей управляться.
К слову, об Аделизе кто-то потом высказался едко, что она струсила перед королем и предала клятву Матильде. Но это вовсе не так. Просто вся партия была изначально разыграна с прицелом не подставить её под удар. Отсюда и пресловутый малый воинский контингент, сопровождавший Матильду и Роберта (отчасти, вторым важным моментом было показать, что смена власти не навязываеся Англии извне). А своих симпатий к падчерице Аделиза не скрывала на всем протяжении гражданской войны, хотя её муж верноподданически служил Стефану. Конечно, в свете того, что поддержка той или иной стороны в гражданской войне для имущего класса определяется целесообразностью, а не порывом, разделение симпатий в семье, особо не лезущей на рожон, могло быть и стратегией. В конечном итоге, д'Обиньи сделал очень неплохую карьеру при сыне Матильды.
Так что, при ближайшем рассмотрении, известные об инциденте в замке Арундел факты обретают смысл. И напоминают о том, что правовым государством могло быть и средневековое королевство. Стефан не был ни идиотом, ни рыцарем по натуре. Он просто был поставлен в обстоятельства, в которых схватить противников означало показать себя правителем, не достойным поддержки. Полагаю, мало кто из баронов Англии реально чувствовал привязанность к вдове какого-то заграничного императора, но они не потерпели бы короля, действующего вопреки формальным законам, потому что легка беда начало, и следующими, чьи права нарушатся, могли быть они сами.
@темы: Empress Matilda, King Stephen
